Неточные совпадения
Княжна Варвара была тетка ее
мужа, и она давно знала ее и не уважала. Она знала, что княжна Варвара всю жизнь свою провела приживалкой у
богатых родственников; но то, что она жила теперь у Вронского, у чужого ей человека, оскорбило ее за родню
мужа. Анна заметила выражение лица Долли и смутилась, покраснела, выпустила из рук амазонку и спотыкнулась на нее.
«А что, если я скажу, что он актер, фокусник, сумасшедший и все речи его — болезненная, лживая болтовня? Но — чего ради, для кого играет и лжет этот человек,
богатый, влюбленный и, в близком будущем, —
муж красавицы?»
Самгин отметил, что она говорит о
муже тоном девицы из зажиточной мещанской семьи, как будто она до замужества жила в глухом уезде, по счастливому случаю вышла замуж за
богатого интересного купца в губернию и вот благодарно, с гордостью вспоминает о своей удаче. Он внимательно вслушивался: не звучит ли в словах ее скрытая ирония?
— Как везде, у нас тоже есть случайные и лишние люди. Она — от закавказских прыгунов и не нашего толка. Взбалмошная. Об йогах книжку пишет, с восточными розенкрейцерами знакома будто бы.
Богатая.
Муж — американец, пароходы у него. Да, — вот тебе и Фимочка! Умирала, умирала и вдруг — разбогатела…
— Черт знает как это все, — пробормотал Дронов, крепко поглаживая выцветшие рыжие волосы на черепе. — Помню — нянька рассказывала жития разных преподобных отшельниц, великомучениц, они уходили из
богатых семей, от любимых
мужей, детей, потом римляне мучили их, травили зверями…
Она же, овдовев, осталась, по милости игрока
мужа, без всяких средств и на одного только отца и рассчитывала: она вполне надеялась получить от него новое приданое, столь же
богатое, как и первое!
— Тоже был помещик, — продолжал мой новый приятель, — и
богатый, да разорился — вот проживает теперь у меня… А в свое время считался первым по губернии хватом; двух жен от
мужей увез, песельников держал, сам певал и плясал мастерски… Но не прикажете ли водки? ведь уж обед на столе.
Мы с
мужем живем, как вы знаете, без нужды: люди не
богатые, но всего у нас довольно.
В четырех верстах от меня находилось
богатое поместье, принадлежащее графине Б***; но в нем жил только управитель, а графиня посетила свое поместье только однажды, в первый год своего замужества, и то прожила там не более месяца. Однако ж во вторую весну моего затворничества разнесся слух, что графиня с
мужем приедет на лето в свою деревню. В самом деле, они прибыли в начале июня месяца.
Чуть свет являлись на толкучку торговки, барахольщики первой категории и скупщики из «Шилова дома», а из желающих продать — столичная беднота: лишившиеся места чиновники приносили последнюю шинелишку с собачьим воротником, бедный студент продавал сюртук, чтобы заплатить за угол, из которого его гонят на улицу, голодная мать, продающая одеяльце и подушку своего ребенка, и жена обанкротившегося купца, когда-то
богатая, боязливо предлагала самовар, чтобы купить еду сидящему в долговом отделении
мужу.
— Нет, генерал! Я теперь и сама княгиня, слышали, — князь меня в обиду не даст! Афанасий Иванович, поздравьте вы-то меня; я теперь с вашею женой везде рядом сяду; как вы думаете, выгодно такого
мужа иметь? Полтора миллиона, да еще князь, да еще, говорят, идиот в придачу, чего лучше? Только теперь и начнется настоящая жизнь! Опоздал, Рогожин! Убирай свою пачку, я за князя замуж выхожу и сама
богаче тебя!
Иван воспитывался не дома, а у
богатой старой тетки, княжны Кубенской: она назначила его своим наследником (без этого отец бы его не отпустил); одевала его, как куклу, нанимала ему всякого рода учителей, приставила к нему гувернера, француза, бывшего аббата, ученика Жан-Жака Руссо, некоего m-r Courtin de Vaucelles, ловкого и тонкого проныру, самую, как она выражалась, fine fleur [Самый цвет (фр.).] эмиграции, — и кончила тем, что чуть не семидесяти лет вышла замуж за этого финь-флёра: перевела на его имя все свое состояние и вскоре потом, разрумяненная, раздушенная амброй a la Richelieu, [На манер Ришелье (фр.).] окруженная арапчонками, тонконогими собачками и крикливыми попугаями, умерла на шелковом кривом диванчике времен Людовика XV, с эмалевой табакеркой работы Петито в руках, — и умерла, оставленная
мужем: вкрадчивый господин Куртен предпочел удалиться в Париж с ее деньгами.
Муж-покойник выстроил хорошую избу, завел скотину и всякую домашность, и по-фотьянски семья слыла за
богатую.
Вышедшая из
богатой семьи, Агафья испугалась серьезно и потихоньку принялась расстраивать своего
мужа Фрола, смирного мужика, походившего характером на большака Федора. Вся беда была в том, что Фрол по старой памяти боялся отца, как огня, и не смел сказать поперек слова.
Рассказы эти почти совсем не касались
мужа и относились к тому, как Полинька переделывалась из
богатой поместной барыни в бедненькую содержательницу провинциальной гостиницы с номерами, буфетом и биллиардом.
Это была женщина, вернее сказать, отставная девка, которые водятся только на юге России, не то полька, не то малороссиянка, уже достаточно старая и
богатая для того, чтобы позволить себе роскошь содержать
мужа (а вместе с ним и кафешантан), красивого и ласкового полячка. Горизонт и Барсукова встретились, как старые знакомые. Кажется, у них не было ни страха, ни стыда, ни совести, когда они разговаривали друг с другом.
Наконец отыскали выборного, как он ни прятался, должность которого на этот раз за отсутствием
мужа исправляла его жена чувашка; она отвела нам квартиру у
богатого чувашенина, который имел несколько изб, так что одну из них очистили совершенно для нас.
Жена
богатого и старинного подрядчика-обручника, постоянно проживавшего в Москве, она, чтобы ей самой было от господ хорошо и чтобы не требовали ее ни на какую барскую работу, давным-давно убедила
мужа платить почти тройной оброк; советовала ему то поправить иконостас в храме божием, то сделать серебряные главы на церковь, чтобы таким образом, как жене украшателя храма божия, пользоваться почетом в приходе.
Князь Василий Львович привез с собою вдовую сестру Людмилу Львовну, по
мужу Дурасову, полную, добродушную и необыкновенно молчаливую женщину; светского молодого
богатого шалопая и кутилу Васючкб, которого весь город знал под этим фамильярным именем, очень приятного в обществе уменьем петь и декламировать, а также устраивать живые картины, спектакли и благотворительные базары; знаменитую пианистку Женни Рейтер, подругу княгини Веры по Смольному институту, а также своего шурина Николая Николаевича.
Посреди такого всеобщего ликования одна только Миропа Дмитриевна сидела в лодке злая-презлая, но не на
мужа, за которым она ничего не заметила, а на этого старого черта и
богача Кавинина, которому она проиграла тридцать рублей, и когда ему платила, так он принял ассигнации смеясь, как будто бы это были щепки!
В почтительной позе и склонив несколько набок свою сухощавую голову, стоял перед Тулузовым, сидевшим величаво в
богатом кабинете, дверь которого была наглухо притворена, знакомый нам маляр Савелий Власьев,
муж покойной Аксюши.
Расправив бороду желтой рукой, обнажив масленые губы, старик рассказывает о жизни
богатых купцов: о торговых удачах, о кутежах, о болезнях, свадьбах, об изменах жен и
мужей. Он печет эти жирные рассказы быстро и ловко, как хорошая кухарка блины, и поливает их шипящим смехом. Кругленькое лицо приказчика буреет от зависти и восторга, глаза подернуты мечтательной дымкой; вздыхая, он жалобно говорит...
— Мы с
мужем люди небогатые, но образованные. Я училась в прогимназии, а он в кадетском корпусе, хотя и не кончил… Но мы хотим быть
богатыми и будем… Детей у нас нет, а дети — это самый главный расход. Я сама стряпаю, сама хожу на базар, а для чёрной работы нанимаю девочку за полтора рубля в месяц и чтобы она жила дома. Вы знаете, сколько я делаю экономии?
Иногда в праздник хозяин запирал лавку и водил Евсея по городу. Ходили долго, медленно, старик указывал дома
богатых и знатных людей, говорил о их жизни, в его рассказах было много цифр, женщин, убежавших от
мужей, покойников и похорон. Толковал он об этом торжественно, сухо и всё порицал. Только рассказывая — кто, от чего и как умер, старик оживлялся и говорил так, точно дела смерти были самые мудрые и интересные дела на земле.
Года не прошло после этой свадьбы, как старики один вслед за другим сошли в могилу, оставив бабушку Варвару Никаноровну с ее
мужем полными наследниками всего состояния, хотя не особенно
богатого, но, однако, довольно их обеспечивающего.
Надежда Антоновна. Вы не умеете ценить его, оцените хоть нас! Вы бедны, мы вас не оставим в бедности; мы имеем связи. Мы ищем и непременно найдем вам хорошее место и
богатую опеку. Вам останется только подражать моему
мужу, примерному семьянину. (Подходит к Василькову, кладет ему руку на плечо и говорит шепотом.) Вы не церемоньтесь!.. Понимаете? (Показывает на карман.) Уж это мое дело, чтоб на вас глядели сквозь пальцы. Пользуйтесь везде, где только можно.
Телятев. Да, у него. Он не только
богаче всех нас, но так богат, что подумаешь — так голова закружится. Нынче не тот богат, у кого денег много, а тот, кто их добывать умеет. Если у вашего
мужа теперь наличных тысяч триста, так можно поручиться, что через год будет мильон, а через пять — пять.
— С целью, что… — начала Домна Осиповна, овладев несколько собой. — Я тебе говорила, кажется, что у
мужа есть дед-сибиряк,
богач?
— Она сошлась только для виду! — проговорил он. — У
мужа ее есть дед
богатый, который написал им, что если они не сойдутся, то он лишит их пяти миллионов наследства! Они хоть и живут в одном доме, но у него существует другая женщина… Не сделать этого они нашли очень нерасчетливым!
Возвратясь домой, Домна Осиповна ждала
мужа, который, однако, не возвращался. С рассвирепелым видом начала она ходить по своим
богатым апартаментам, чтобы хоть чем-нибудь утишить терзающие ее страх и гнев…
Сусанна. Да конечно. Я люблю его, а она — нет; я
богаче… Коли у нее нет состояния, какое же она имеет право на такого
мужа? Наконец, он страдает, я хочу его освободить; это доброе дело. Все это на суде должны принять во внимание.
Лупачев. Что за прелесть женщина! И кем окружена! Кабы этому бриллианту хорошую оправу. Нашла себе красивого
мужа и рада. Эко счастье этому барашку! Ей не красивого, а
богатого.
В доме, тоже как машина, действовала Наталья, очень довольная
богатыми подарками, которые
муж привёз ей с ярмарки, и ещё больше — его молчаливым, ровным спокойствием.
Скучною жизнью жилось Катерине Львовне в
богатом свекровом доме в течение целых пяти лет ее жизни за неласковым
мужем; но никто, как водится, не обращал на эту скуку ее ни малейшего внимания.
— Что хворая! Известно:
муж любит жену здоровую, а брат сестру
богатую.
— Ах, Савелий Никандрыч, как вы мало знаете жизнь! — вскричал Эльчанинов. —
Богатый и знатный человек… Да чего он не может сделать! Знаете ли, что одного его слова достаточно, чтобы усмирить
мужа и заставить его навсегда отказаться от жены.
В первый почти раз женщина не гневом и презрением, а слезами просила его прекратить свои искания, или, лучше сказать, в первый еще раз женщина отвергнула его,
богатого и знатного человека. Он решился притвориться и ожидать до времени. «Ее надобно приучить к мысли любить другого, а не
мужа, — подумал он, — а я ей не противен, это видно».
Не стало у Марфы Андревны ни отца, ни матери, ни
мужа, она осталась на свете молодою тридцатилетнею вдовою с ослепительной красотою,
богатым состоянием, заключавшимся в трех тысячах душ, и с единственным однолетним сыном.
К одному
богачу, во время
богатого обеда в его загородном доме, является бедная женщина, которой
муж был благодетелем этого
богача.
Пробавляется картежниками, шулерами, вертопрахами, женящимися на
богатых купчихах, отцами, насильно отдающими дочерей замуж, женами, обманывающими
мужей, и т. д., всем, над чем ужо давно притупили свое остроумие комики всех народов.
Часто она проплакивала почти целые ночи после встречи в обществе с другою какою-нибудь молоденькой дамою в
богатом нарядном платье, приехавшею шестерней в карете с чиновным, но не старым еще
мужем, с которым обходятся запанибрата все сильные в губернии.
Лежавшее перед ней письмо было от
мужа, от этого страшного
богача, занимающегося в южных губерниях торговыми операциями, и оно-то заставило именинницу плакать.
Представь себе, аристократический тон во всем:
муж — страшный
богач, более полугода живет в южных губерниях и занимается торговыми операциями, жена — красавица и, говорят, удивительная фантазерка и философка.
Бальзаминова. Разумеется, глупости. Разве хорошо? Растреплешь себе волосы, да и пойдешь мимо
богатых купцов под окнами ходить. Как-нибудь и беды наживешь. Другой ревнивый
муж или отец вышлет дворника с метлой.
«Уж ты всегда на нее нападаешь… понапрасну!.. Что ж делать, когда молодые люди не женятся… надо самой не упускать случая! Печорин жених
богатый… хорошей фамилии, чем не
муж? Ведь не век же сидеть дома… — слава богу что мне ее наряды-то стоят… а ты свое: замуж хочешь, замуж хочешь? — Да кабы замуж не выходили, так что бы было…» и проч…
Однажды, это было месяцев шесть спустя после смерти Ивана Кузьмича, я познакомился с одним довольно
богатым домом. Меня пригласили, между прочим, бывать по субботам вечером; в одну из них я поехал и когда вошел в гостиную, там сидело небольшое общество: старик серьезной наружности;
муж хозяйки — огромного роста блондин; дама-старуха в очках; дама очень молоденькая и, наконец, сама хозяйка. Между всеми этими лицами шел довольно одушевленный разговор. Я сел и начал прислушиваться.
Муж своей жены, мелкопоместный титуляр, которому посчастливилось жениться на
богатой!
Матрена. Ну, матушка, мудреное ли это колдовство: человек умный,
богатый да лукавый! В те поры, как с злодейкой-то моей это приключилось, он приходит ко мне. «Матрена, говорит, у тебя баба без
мужа понесла; мотри, чтобы она над собой али над ребенком чего не сделала, — ты за то отвечать будешь». Я так, мать, и ахнула, ничего того не думаючи и не ведаючи; а она, псовка, и входит на эти слова. Я было накинулась на нее, а он на меня затопал. «Не трожь, говорит, ее; сам барин про то знает и простил ее».
Мы всюду рекомендовались
мужем и женой,
богатыми помещиками, с нами охотно знакомились, и Ариадна имела большой успех.
Богатое наследство мне осталось
От
мужа моего и господина.